Молчи или сядешь || Отчисления студентов и увольнения преподавателей

“У них был протокол опроса. Я указал, что выражал гражданскую позицию, был один, ни в каких шествиях не участвовал, приехал на машине, плакат развернул. Впрочем, наш разговор начался с того, что [полицейский спросил]: “Че, свободы не хватает?” Говорю: “Да, блин, не хватает мне свободы. Вы пришли ко мне в 9 часов [вечера], потому что у нас свободная страна?” – возмущается Никита.

На следующий день в школу № 1, где преподает Тушканов, приехали из управления образованием: “Как они сказали, “беседовать пришли”. Но это была не беседа, это было какое-то сплошное унижение в мой адрес. Я записал все на диктофон для будущего”.

Никита говорит, что спокойно выслушал все обвинения со стороны главы управления образованием: в том, что он не является педагогом, что порочит честь школы, что его мать допустила упущения в его воспитании.

“На словах это звучит немного по-другому, а когда вот [видишь] выражение лица и [слышишь] тембр голоса, то ты чувствуешь, как тебя давят, давят. Их было еще трое, а я один. И со всех трех сторон. К директору у меня были претензии только в том, что она все это молчаливо принимала и ничего не говорила: какой я работник или что у меня по району единственная пятерка по ОГЭ девятых классов – ну вообще ничего не говорила! Она просто молчаливо это все принимала, как меня унижали глава управления образованием, Пекач Елена Геннадьевна, и ее зам, я даже не знаю, как ее зовут, честно. [Говорили], что они патриоты, что лучше бы я пошел снежок почистил в этот день возле памятника воинов павших, а не вот этой ерундой занимался. И еще у них фраза такая прозвучала: “У нас такой демократии, как сейчас, никогда не было!” – рассказывает Никита.

Беседа закончилась тем, что учителю намекнули на увольнение по собственному желанию: в управлении образованием не были уверены, что Тушканов “не будет вести политическую деятельность среди учеников”. Пикет Никиты посчитали аморальным поступком.

Но в сельской школе, где работает Тушканов, не хватает кадров, и учителям приходится брать дополнительную нагрузку. Помимо обществознания и истории, Никита преподает право, экономику и мировую художественную культуру.

В итоге после визита сотрудников управления образования и директора он опубликовал в инстаграме видео, в котором рассказал о прессинге. За сутки ролик разлетелся по интернету, а вместо увольнения Никите сделали выговор – не за участие в пикете, а за то, что учитель “публично высказался и дал оценку деятельности управления образования администрации Усть-Вымский и его представителей в социальной сети инстаграм”. Никита планирует обжаловать выговор в суде.

Тушканов говорит, что не обсуждает политику в учебное время, но знает, что в его классе “нет ярых путинистов”. У ребят “происходит отторжение”, говорит молодой педагог: “У них уже нет такого – не заглатывают, скажем так, пропаганду”.

Перед акцией 31 января к Никите снова пришла полиция – принесли официальное предостережение. В документе Тушканова предупреждают, что ему грозит ответственность за повторные правонарушения не только 31 января, но и в случае выхода на последующие акции.

Для коллеги Никиты из Ростова-на-Дону Александра Рябчука, о котором Настоящее Время рассказывало ранее, участие в митинге в поддержку оппозиционного политика Алексея Навального обернулось еще более серьезными проблемами. Утром 23 января учитель истории и обществознания лицея № 11 пошел на митинг и вел оттуда трансляцию в инстаграме. Спустя несколько дней его уволили из частной школы, в которой он преподавал по совместительству, а в лицее заявили, что работать он сможет только после отказа от своих слов в поддержку оппозиции. С 29 января Александр официально безработный.

Адвокат Алексей Липцер объясняет, что увольнения в связи с участием в несанкционированных митингах незаконны: “Согласно статье 31 Конституции (которую не меняли летними поправками, да и не могли изменить), граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование”.

При этом, говорит адвокат, в свое время в КоАП РФ были внесены определенные статьи, которые предусматривают ответственность для организаторов и участников тех публичных мероприятий, которые не были согласованы в установленном специальным федеральным законом порядке, предусмотренную статьей 20.2 КоАП РФ.

“Поэтому что касается публичных мероприятий, в российском законодательстве есть некоторое противоречие: с одной стороны, Основной закон страны говорит, что граждане имеют право на свободное собрание, с другой стороны – есть федеральные законы, которые регулируют порядок этих свободных собраний и накладывают ответственность за нарушение данного порядка”, – говорит Липцер.

Однако трудовое законодательство никакой подобной ответственности не предусматривает, подчеркивает адвокат.

“Директор сказал, что я жру щи с государственной тарелки”.

“Мне всегда казалось, что моя любовь к русской культуре не может противоречить моему несогласию с государственной политикой”, – делится Дарья Кустова, которую уволили из государственного ансамбля “Березка” за участие в акции 31 января.

Такое решение, по словам Дарьи – бывшей сотрудницы отдела по реализации творческих проектов, – было принято после того, как она опубликовала репортаж с митинга на личном канале в ютубе. “Директор вызвал меня к себе утром 1 февраля. Разговор проходил на повышенных (с его стороны) тонах. Я услышала, что “подставила” его, что я “жру щи с государственной тарелки”. На мои аргументы о том, что на митинг я выходила не в свой рабочий день, услышала: “Ты что, зомбированная, что ли?” А за попытку сделать отсылку к Конституции меня просто осмеяли”, – вспоминает Дарья.

Митинг 31 января был для девушки первым. Ранее Кустова выражала свою гражданскую позицию иначе: снимала видео, участвовала во флешмобах в социальных сетях, переводила деньги в различные активистские фонды.

“Наступил тот момент, когда я не смогла бы придумать себе оправдание, почему не иду [на митинг]. Я вышла, потому что я против преследования оппозиции и беззакония в стране в целом. Политические заключенные должны быть освобождены, а в стране проведены настоящие демократические выборы”, – объясняет Дарья.

Расторгнуть трудовое соглашение с “Березкой” девушке предложили “день в день”. На вопрос о положенных в таком случае выплатах Кустова получила от директора угрозы: он пообещал, “что оставит меня работать, но каждый день я буду получать выговоры, и в конце концов меня уволят по статье”.

В итоге договор расторгли по обоюдному соглашению сторон. Дарье удалось добиться частичной компенсации, но в суд она подавать не планирует: “Хочу оставить эту ситуацию в прошлом и двигаться дальше”.

Несмотря на возможные риски и личные страхи, Дарья планирует заниматься активизмом и независимой журналистикой. Она признается, что перед митингом 31 января у нее была паническая атака: “Это страшно – понимать, что ты прав, но что ты никому это не докажешь: правительству, понятно, что не докажешь ничего, в суде не докажешь, что у нас было право собираться на митинги по Конституции, людям, которые говорят: “Ну а что вы хотели, митинг был не согласован”, – тоже не докажешь, что такой митинг у нас никогда и не согласуют”.

29 января приказом ректора Астраханского государственного университета (АГУ) Константина Маркелова были отчислены три студента, которые принимали участие в акции протеста несколькими днями ранее. Об этом решении Маркелов сообщил на своей странице в соцсети “ВКонтакте”, там же написал, что принимает его “с болью в сердце”. Одной из отчисленных стала Вера Иноземцева – студентка второго курса магистратуры факультета социальных коммуникаций.

Ранее в эфире Настоящего Времени Вера рассказывала, что сразу после акции в поддержку Навального столкнулась с преследованием: говорит, что ее похитили полицейские и от ее имени писали посты в соцсетях с призывами выходить на митинги. За эти посты Иноземцевой может грозить уголовное преследование.

Студентка и активистка объясняет, что на акцию шла не с целью участия, а чтобы помочь и “защитить права тех, кто может быть задержан”. Спустя неделю ее вызвали в деканат на профилактическую беседу.

“Меня спрашивали, зачем я туда пошла. Я им то же самое объяснила. Они сказали: “У вас был суд, и суд вас признал участником”. Я говорю: “Хорошо, я себя участником не считаю, решение суда я намерена обжаловать”. [Во время беседы] ничего такого особенного не было. Я еще спросила у них: “Вы меня отчислять собираетесь?” Они говорят: “Пока не знаем, посмотрим”, – рассказывает Вера.

Вечером того же дня ей стали приходить сообщения от знакомых со ссылкой на пост ректора АГУ. Так она узнала об отчислении.

Уже несколько лет Вера занимается политикой и активизмом: в 2017 году работала в штабе Навального, а минувшей осенью шла на выборы в гордуму как самовыдвиженец. Причину того, что сделали с ней полицейские после акции, Вера до сих пор не знает, но косвенно связывает со своей деятельностью.

“С момента, как я вернулась домой, до текущего дня я все время думаю, почему так сложилось. Возможно, им нужно было найти какое-то количество организаторов, а моя папочка у них, наверное, очень давно уже, с 2017 года лежит. Может, они решили меня сделать организатором, я не знаю”, – говорит Вера.

Чтобы справиться с последствиями акции 23 января, Иноземцева занимается с психологом. В планах “добиться справедливости” в суде, а потом думать об учебе. Вера не хочет бросать активизм, но отмечает, что боится преследований: “Честно признаюсь, я сейчас разрываюсь между тем, чтобы сделать Россию лучше, как я и хотела много-много лет назад, довести все это дело до ума, и между тем, чтобы спасти свою собственную жизнь и обеспечить комфорт и безопасность только мне”.

Иноземцева намерена обжаловать свое отчисление в суде, как и два других отчисленных вместе с ней студента – Виолетта Емельяненко и Александр Мочалов.

Юрист “Мемориала” Татьяна Глушкова говорит, что суд должен будет оценить, нарушили ли отчисленные студенты устав своего вуза: “Запретить участвовать в публичных мероприятиях уставом образовательной организации нельзя, это представляло бы ограничение права на свободу собраний. Однако им может быть предусмотрена возможность отчисления за совершение административного правонарушения”.

“Аморальный поступок” сотрудника института имени Кобзона.

Актер и театральный режиссер Артем Назаров созванивается со мной по пути в Сахарово, куда везет передачи отбывающим административный арест в центре временного содержания иностранных граждан.

Об условиях содержания арестантов Артем знает не понаслышке: он провел двое суток в отделении полиции после задержания в районе Пушкинской площади на акции 23 января. Именно из-за этого его уволили из Института театрального искусства имени Кобзона (ИТИ), где Назаров проработал более шести лет.

“Приходя на митинги, я всегда рассматривал для себя такой исход, что рано или поздно конфликт между моей точкой зрения и все более провластной атмосферой, которая была в институте, станет настолько непримиримым, что мне придется, так или иначе, покинуть институт. Когда меня схватили [на акции 23 января] и понесли над асфальтом за руки и за ноги, вот в тот момент я уже был в этом уверен – сейчас просто жизнь уже не останется прежней. Поэтому тут неожиданности нету, – говорит Артем. – Неожиданность есть в том, насколько глупо, бесцеремонно и с какой формулировкой это произошло. Я ожидал, что это будет разговор какой-то, просьба уволиться, ну то есть как-то по-умному, но произошло самым глупейшим, грубым, издевательским образом, который только мог быть”.

О своем увольнении преподаватель узнал “в процессе” – ожидая суда. Новость распространили в чате ученого совета. Поступок Назарова посчитали аморальным, о чем и написали в приказе об увольнении.

Артем планирует обращаться в суд: “Я буду, естественно, отстаивать эту прекрасную формулировку по поводу аморального поступка. Но тут меня, скажем, интересует внимание ровно к этому вопросу: что морально, а что аморально? Потому что даже если бы была возможность реально восстановиться в институте, работать там мне уже никто не даст. Эту возможность я для себя не рассматриваю”.

В заявлении на официальном сайте института ректор ИТИ Дмитрий Томилин указал, что преподаватель сознательно нарушил закон и посетил “несанкционированный экстремистский митинг”. Также Томилин заметил, что при приеме на работу Назаров был ознакомлен с правилами внутреннего трудового распорядка института, где обязался их неукоснительно соблюдать, в том числе правовые, нравственные и этические нормы поведения.

“Совершение преподавателем сознательного преступления никоим образом не соответствует ни морали, ни этике преподавателя и, с моей точки зрения, является аморальным проступком. Основная функция преподавателя не только как учителя, но и как человека обязывает развивать и воспитывать в обучающихся познавательную активность, формировать гражданскую позицию в уважении к законодательству Российской Федерации, способность к труду, жизни и уважению к окружающим людям”, – говорится в заявлении ректора.

Назаров отмечает, что заранее не планировал присутствовать на митинге – та суббота была для него рабочей: “Но одновременно несколько человек (как моих студентов, так и близких мне людей, включая моего собственного сына) заявили, что пойдут. И в этой ситуации, зная, что там может происходить, – не только из-за убеждений, а в основном даже по личным мотивам – я должен был быть рядом, чтобы не умирать от беспокойства за своих близких”, – говорит Артем.

“Статья 81 Трудового кодекса РФ содержит в себе исчерпывающий перечень оснований, которые может использовать работодатель для увольнения своего сотрудника. В данной норме отсутствует такое основание, как участие работника в несанкционированном митинге (или ином мероприятии)”, – указывает адвокат Алексей Липцер.

“Однако, надо отметить, что трудовое законодательство также содержит основание для увольнения – прогул (то есть отсутствие на рабочем месте без уважительных причин в течение всего рабочего дня). В таком случае, если работник уклонялся от выполнения своих трудовых обязанностей участием в митинге, у работодателя формально возникает основание для увольнения сотрудника по этой статье”, – добавляет адвокат.

“Прежде чем участвовать в публичном мероприятии, необходимо самому оценить перспективы возможного увольнения: хорошие отношения с руководством, позитивное/негативное отношение руководства к выражению своего мнения его работниками, – продолжает Липцер. – Убедиться, что мероприятие проходит в нерабочее время. Если мероприятие проходит в рабочее время, работник может взять отпуск за свой счет, предусмотренный статьей 128 ТК РФ”. В случае увольнения сотрудник может оспорить увольнение в суде, подать жалобу в трудовую инспекцию или прокуратуру, привлечь внимание общественности и СМИ.

Более трех лет 22-летняя Феона Варданян проработала в Пятигорском техникуме торговли, технологий и сервиса, там же параллельно училась. Зарплаты в “двенадцать тысяч с копейками” фактически не хватало на жизнь – половину суммы девушка отдавала за квартплату. Выручало то, что квартиру Феоне и ее пятилетнему ребенку предоставлял работодатель.

Девушка рассказывает, что ее давно не устраивала “ситуация в стране”, поэтому она решила впервые поучаствовать в митинге и 23 января вышла на площадь перед Пятигорской администрацией. Практически сразу Феону грубо задержали сотрудники ОМОНа, повалив на землю и заломив руки. Суд выписал ей штраф в размере 10 тысяч рублей.

“Ну, как погуляла?” – спросили Феону на встрече с руководством техникума после митинга. После честного рассказа девушки об акции ей предложили уволиться – “либо по собственному, либо по статье”: “Как впоследствии выяснилось, нет такой статьи, по которой меня могли бы уволить. Но на тот момент я не знала, к сожалению, и мне пришлось написать “по собственному” задним числом”, – сетует Феона. Даже при желании Варданян теперь не сможет доказать, что ее уволили незаконно: официальной датой прекращения работы в техникуме указано 22 января.

Тогда же Феона узнала, что у нее есть неделя, чтобы выселиться из служебной квартиры. На вопрос, учитывало ли бывшее руководство тот факт, что у нее есть маленький ребенок, девушка вздыхает: “Нет, это государственное учреждение, и они делают так, как угодно государству. Поэтому ничего во внимание в принципе не принималось”.

“Ситуация госслужащих отличается от ситуации других работников, – говорит юрист “Мемориала” Татьяна Глушкова. – Законодательство не запрещает им участвовать в митингах, однако в соответствии со статьей 17 ФЗ “О государственной гражданской службе РФ” государственным гражданским служащим запрещается “допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности”. Аналогичный запрет касается и сотрудников органов внутренних дел”.

Сейчас Феона занимается переездом: снять квартиру помогли “неравнодушные” люди, которые увидели видео девушки с просьбой о помощи, размещенное в социальных сетях. Варданян продолжает искать работу, но несмотря на интерес к сфере образования, в государственном учреждении себя больше не видит. Говорит, что при таком заработке это “недостойный труд”.